Сказки М.Е. Салтыкова-Щедрина. Сказки для детей изрядного возраста

искажает ее суть»

И.С. Тургенев

три сказки: «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Дикий помещик», «Пропала совесть».
80-е годы – «разгул» реакции, цензурные гонения, закрыты «Отечественные записки». У писателя, по его словам, «отняли, скомкали и запечатали душу». Обращение Щедрина к сказкам нельзя объяснять только произволом цензуры, более важными оказались содержательные возможности сказок.

из цензоров сказал: «То, что г. Салтыков называет сказками, вовсе не отвечает своему названию; его сказки – та же сатира, и сатира едкая… направленная против общественного и политического нашего устройства». Многие сказки так и не появились в печати при жизни писателя.

действительного; в «Сказках для детей изрядного возраста» Салтыков-Щедрин показывает, насколько духовно скудной и порочной оказывается человеческая жизнь, утратившая высшее предназначение. Используя такие приемы создания комического эффекта, как аллегорию, гиперболу и гротеск, писатель поднимает не только конкретно-исторические проблемы последних двух десятилетий девятнадцатого века, но и общечеловеческие, вневременные – проблемы нравственного выбора, смысла жизни, предназначения человека.

начальнике»)
Народ и господствующие классы («Дикий помещик», «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Коняга»)
Народ и буржуазная обывательская интеллигенция («Премудрый пискарь», «Либерал», «Карась-идеалист», «Вяленая вобла»)

отражаются трусливый, соглашательский характер русского либерализма конца 19 века и самодержавие, не способное изменить свою «хищную» природу. Скрываясь всю жизнь от щук, пескарь, по сути, позволял им тем самым делать всё, что они хотят. «Вот кабы все так жили – то-то в реке тихо было!» - хвалят пескаря щуки.

не связанные с жизнью, абсолютно далекие от реальности. Казалось бы, всё, о чем говорит карась, - истины вечные и прекрасные: «не верю, чтобы борьба и свара были нормальным законом, верю в бескровное преуспеяние, верю в гармонию», «надобно, чтобы рыбы любили друг друга, чтобы каждая за всех, а все за каждую», «справедливость восторжествует: сильные не будут теснить слабых, богатые – бедных». Однако эти истины словно живут отдельно от реальной жизни, которую карась совершенно не знает: произнося высокие слова, воодушевляясь от самого процесса их произнесения, карась, например, ничего не слышал о главной рыбьей опасности – «ухе». Сам карась, ратующий за «гармонию» и «справедливость», полагает тем не менее, что эти вечные ценности не для всех, на ракушек, например, они не распространяются, а потому их можно поедать на том лишь основании, что каждому свое: «ракушки – ракушки, а караси – караси».