Мастера сонетного жанра

изобрёл.
Никола Буало

темы
В последней строфе – развязка
Последняя строка – «сонетный замок»
Стихотворный размер - ямб (пяти- или шестистопный)
Запрет на повтор слов

«Законы строгие сонета"

прозрачный серп луны!
Но иногда в клинок из серебра и злата
Судьба вплетает яд: - пленительные сны!
Чудесен женский взгляд – в час грёз и аромата,
Когда порой глубок, чудесен сон весны!
Но он порой жесток – и мы им пленены.
За ним таится ад – навеки, без возврата!
Прекрасен нежный зов – под ропот нежных струй,
Есть в сочетанье слов как будто поцелуй,
Залог предвечных числ влечет творить поэта!
Но и певучий стих – твой раб всегдашний, страсть,
Порой в словах своих певец находит власть:
Скрывает тайный смысл в полустихах сонета.

луны!
Но иногда в клинок из серебра и злата
Судьба вплетает яд - пленительные сны!
Чудесен женский взгляд – в час грёз и аромата,
Когда порой глубок, чудесен сон весны!
Но он порой жесток – и мы им пленены.
За ним таится ад – навеки, без возврата!
Прекрасен нежный зов – под ропот нежных струй,
Есть в сочетанье слов как будто поцелуй,
Залог предвечных числ. влечет творить поэта!
Но и певучий стих – твой раб всегдашний, страсть,
Порой в словах своих певец находит власть:
Скрывает тайный смысл в полустихах сонета.

в дол спадают бесконечно
Ручьи алмазов, струи жемчугов.
Юдоль земная пройдена. Беспечно
Свершай свой путь меж молний и громов!
Ездок отважный! Слушай вихрей рёв,
Внимай с улыбкой гневам бури встречной!
Ещё грозят зазубрины высот,
Расщелины, где тучи спят, но вот
Яснеет глубь в уступах синих бора.
Назад не обращай тревожно взора
И с жадной жаждой новой высоты
Неутомимо правь конём, - и скоро
У ног своих весь мир увидишь ты.

в дол спадают бесконечно
Ручьи алмазов, струи жемчугов.
Юдоль земная пройдена. Беспечно
Свершай свой путь меж молний и громов!
Ездок отважный! Слушай вихрей рёв,
Внимай с улыбкой гневам бури встречной!
Ещё грозят зазубрины высот,
Расщелины, где тучи спят, но вот
Яснеет глубь в уступах синих бора.
Назад не обращай тревожно взора
И с жадной жаждой новой высоты
Неутомимо правь конём, - и скоро
У ног своих весь мир увидишь ты.

Игорь Северянин
(1887 – 1941)

белым стихом
сплошной
опрокинутый
«безголовый»
«хвостатый»
половинный
«хромой»
сонет с кодой
(дополнительной строкой)

строгой и чеканной,
Когда невыносима суета,
К тебе я обращаюсь в день туманный,
О белизна бумажного листа!
Она источник жажды окаянной,
Манящий образ женщины желанной,
В ночи осенней яркая звезда!
Себя другим в угоду не иначь.
Души от ветра времени не прячь,
Чтобы ее как факел раздувало.
Хранится в сердце мужества запас.
И свет во тьме, как прежде, не погас,
И тьма его, как прежде, не объяла!

1
Венок сонетов – давняя мечта.
Изведать власть железного канона!
Теряя форму, гибнет красота,
А форма четко требует закона.
Невыносима больше маета
Аморфности, неряшливости тона,
До скрежета зубовного, до стона.
Уж если так, то лучше немота.
Прошли, прошли Петрарки времена.
Но в прежнем ритме синяя волна
Бежит к земле из дали ураганной.
И если ты все ж мастер и поэт,
К тебе придет классический сонет -
Вершина формы строгой и чеканной.

2
Вершина формы строгой и чеканной -
Земной цветок: жасмин, тюльпан,
горлец,
Кипрей и клевер, лилии и канны,
Сирень и роза, ландыш, наконец.
Любой цветок сорви среди поляны -
Тончайшего искусства образец,
Не допустил ваятеля резец
Ни одного малейшего изъяна.
Как скудно мы общаемся с цветами.
Меж красотой и суетными нами
Лежит тупая, жирная черта.
Но не считай цветенье их напрасным,
Мы к ним идем, пречистым
и прекрасным,
Когда невыносима суета.

3
Когда невыносима суета,
И возникает боль в душе глубоко,
И складка горькая ложится возле рта,
Я открываю том заветный Блока.
Звенит строка, из бронзы отлита,
Печального и гордого пророка.
Душа вольна, как дальняя дорога,
И до звезды бездонна высота.
О Блок! О бог! Мертвею, воскреси!
Кидай на землю, мучай, возноси
Скрипичной болью, музыкой органной.
Чисты твоей поэзии ключи.
Кричать могу, молчанью научи,
К тебе я обращаюсь в день туманный.

4
К тебе я обращаюсь в день туманный,
О Родина, ужели это сны?
Кладу букет цветов благоуханный
На холмик глины около сосны.
И около березы. И в Тарханах.
И у церковной каменной стены.
Поэты спят, те стойкой ресторанной,
Те пошлостью, те пулей сражены.
А нас толпа. Мы мечемся. Мы живы.
Слова у нас то искренни, то лживы.
Тот без звезды, а этот без креста.
Но есть дела. Они первостепенны.
Да ты еще маячишь неизменно,
О белизна бумажного листа!