Русские обрядовые песни. Заклинательные песни

они обладают особенностями, не позволяющими отождествлять их. Однако в единственном обстоятельном исследовании, содержащем анализ заклинательных песен, принадлежащем Н. П. Колпаковой, в качестве заклинательных проанализированы и ритуальные песни.

Прежде всего необходимо отметить существенное различие между этими жанрами в их обрядовом назначении. Ритуальные песни, как можно было убедиться, способствовали формированию ритуала, закреплению факта его совершения в сознании людей; функция же заклинательных песен иная.

свою зависимость от природы и, будучи бессильным в противостоянии ей, одухотворил ее.

Наблюдения народа «над состоянием погоды, над тем, как умирает и возрождается жизнь земли, не ограничивается простой констатацией факта: человек стремился повлиять на окружающий его мир.

на враждебные ему силы, и была поэзия заклинаний, в частности — заклинательные песни.

Целенаправленность песен-заклинаний — в стремлении «воздействовать на то или иное явление природы, от которого ожидалась помощь в трудах земледельца, на тот или иной предмет, которому приписывалось магическое значение.

Именно целенаправленность заклинательных песен объясняет их древнее происхождение и отличие от других жанров обрядовой поэзии. Мировосприятие земледельца обусловило его стремление заклясть сверхъестественные силы, умолить их сделать добро. Так вера древнего человека в магические силы природы легла в основу заклинательных песен, а их доминирующей функцией стала заклинательная функция.

ко дням церковно-христианского календаря.

Заклинательные календарные песни в плане их приурочения к народному календарю представляют собой несколько групп.

Песни одной группы связаны с обрядами празднования Нового года, песни другой — со встречей весны, песни третьей — с обрядами, способствовавшими созреванию урожая, песни четвертой — с обрядами, сопровождавшими его уборку. В отдельную группу можно выделить песни, заклинавшие солнце, дождь и радугу.

Практически отсутствовали заклинательные песни, исполнявшиеся на масленицу.
Известно всего несколько заклинательных песен, приуроченных исполнителями к празднику Ивана Купалы.

Заклинательные песни исполнялись в календарных и свадебных обрядах. В хороводах они почти не пелись.

хозяйстве, в быту, в семье. Почти через все календарные песни проходит заклинание богатого урожая и здоровья домашним животным; для себя человек просил у природы здоровья, счастья, богатства.

являются древними, другие — новыми.

Часть заклинательных песен представляет собой непосредственное обращение к природе или к сверхъестественным силам (п е с н и - о б р а щ е н и я ) . Так, в Рязанской губернии на Новый год «иная веселая баба наварит овсяного киселя и, прежде чем примется завтракать, пропоет»:

...Мороз, мороз, Лен да конопи Не бей наш овес! Как хочешь колоти!

плачут,
Солнышко, погляди!
Есть хотят,
Солнышко, посмотри:
Пить просят!

Часто обращались к радуге, которая могла дать крестьянину и дождь, и солнце. Когда нужен был дождь, пели:
Радуга-дуга,
Принеси нам дождя!

Когда же дождь надоедал, мог нанести вред урожаю,
просили:
Радуга-дуга,
Перебей дождя,
Подай солнышка!

с ней постоянную борьбу, обычно некогда наслаждаться ее красотами. По этой причине и в песнях-заклинаниях весны мало отражается эстетика весенней природы. Но зато так правдиво вкраплены в эти строки черточки реального быта. Деревенская поэзия проста и безыскусственна, как сама природа».

Они исполнялись от имени коллектива — заклинание должно было помочь не одному человеку, а всей семье, всей деревне. Отсюда почти в каждой песне местоимения: «нам», «нас», «наш».

естественно, начинается с обращения, а затем формулируется просьба-заклятье. Она может быть короткой, а может быть и развернутой.

Заклинательный характер песен объясняет использование в них императивных форм. И здесь важно то, что, как никакой другой жанр, заклинательные песни построены на восклицательных интонациях. Исполнители этих песен просили, требовали, заклинали — и в этом главная причина наличия в них восклицательных интонаций.

в песнях. И этому способствовало олицетворение: к сверхъестественной силе обращались как к живой, однако ни о ее внешности, ни о ее делах узнать из песен нельзя. Развернутых образов в общепринятом смысле в песнях- заклинаниях нет.
Отсутствие образов персонажей в заклинательных песнях можно объяснить как магическими представлениями исполнителей, для которых не важен был внешний облик сверхъестественных сил, так и исполнением песен в конкретной обрядовой ситуации, когда «образ» мифологического существа мог воплощаться в чучеле Коляды, Масленицы и т. д., в березке и пр. К тому же изображение сверхъественных сил не было целью песен-заклинаний.

Ее своеобразие проявляется в следующем. У песен второй разновидности иной адресат: вместо сверхъестественных сил им стал человек. Этот человек — вполне реальное лицо, участник обряда. Ради его земного благополучия и исполнялись заклинательные песни.
Если сравнить этот тип песен с песнями-обращениями, то можно отметить следующее: в заклинательных песнях-обращениях исполнители, испрашивая у сил природы благо для себя, непосредственно к ним и обращались; в песнях-заклинаниях второй разновидности исполнители желали урожай и богатство не себе, а тому человеку, к кому обращена песня, выступая при этом как бы полномочными представителями тех сил природы, которые должны дать урожай, богатство и здоровье людям.

важный признак, отличающий
заклинания второй разновидности от заклинательных
песен-обращений.

В отличие от монологов-обращений
первой разновидности, песни-заклинания второй разновидности
представляют собой монологи-описания. Художественные
средства в них разнообразнее, чем в
ритуальных песнях, но в общем такие же, что и в первой
разновидности песен-заклинаний.

способность заклинать благодаря
якобы своим контактам с «нечистью». Масленица, Кострома и другие олицетворения сил природы и являлись той
«нечистью» для исполнителей песен-заклинаний, которая
делала их в глазах крестьян лицами, обладающими способностью
заклинать.

как действительное. Например, во время вождения хороводов пели:
Ржица-матушка колосилася,
Во ржи свинушка поросилася:
Семьдесят поросят да две свиночки,
Все свиночки да все пестренькие,
Хвостики у них востренькие!

Участникам хоровода то, о чем они пели, хотелось бы увидеть в будущем, в реальности, и это будущее с целью приближения к настоящему изображалось уже свершившимся. Прошедшее или настоящее время в них — следствие исполнения либо во время свершения каких-то обрядов, либо после этого.

е р т о й , построенные при помощи диалога. Это в основном песни-веснянки.

За исключением композиции (песни строятся как диалог), песни этой разновидности ни в поэтическом содержании, ни в художественной форме не отличаются от других разновидностей песен-заклинаний.

Многие песни никак не приурочены к каким-либо календарным обрядам и большинство из них записано от детей. Однако есть тексты, исполнявшиеся именно во время совершения календарных обрядов, и только благодаря этим песням проясняется глубинный смысл ставших шуточными (а часто и непонятными) песен-диалогов. Эти песни зафиксированы в качестве колядок.

Стремление развлечь слушающих снижало их серьезное значение, шутка заменила хозяйственные, житейские помыслы крестьянина.