Осип Эмильевичч Мандельштам

купцах первой гильдии, что давало ему право жить вне черты оседлости. Мать, Флора Овсеевна Вербловская была музыкантом. В 1897 году переехала в Петербург.

за десять шагов не слышны, А где хватит на полразговорца, Там припомнят кремлёвского горца. Его толстые пальцы, как черви, жирны, А слова, как пудовые гири, верны, Тараканьи смеются усища, И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей, Он играет услугами полулюдей. Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет, Он один лишь бабачит и тычет, Как подкову, кует за указом указ — Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз. Что ни казнь у него — то малина И широкая грудь осетина.

Владимира Ставского. Годом ранее поэт ненадолго вернулся в Москву из своей трехлетней ссылки в Воронеж, куда был отправлен из-за антисталинской эпиграммы «Мы живем, под собою не чуя страны...».
Мандельштам получил пять лет лагерей по ст. 58 п. 10 за антисоветскую агитацию и пропаганду. Следствие длилось три месяца. Месяц Мандельштам провел в Бутырке, месяц — ехал в эшелоне до Владивостока.