Белый Андрей

растет восторг одиночества лирный. Опять золотое вино на склоне небес потухает. И грудь мою слово одно знакомою грустью сжимает. Опять заражаюсь мечтой, печалью восторженно-пьяной... Вдали горизонт золотой подернулся дымкой багряной. Смеюсь - и мой смех серебрист, и плачу сквозь смех поневоле. Зачем этот воздух лучист? Зачем светозарен... до боли? Апрель 1902 Москва

углях — Ты.
Восстань в сердцах, сердца исполни! Произрастай, наш край родной, Неопалимой блеском молний, Неодолимой купиной.
Из моря слез, из моря муки Судьба твоя — видна, ясна: Ты простираешь ввысь, как руки, Свои святые пламена —
Туда, — в развалы грозной эры И в визг космических стихий, — Туда, — в светлеющие сферы, В грома летящих иерархий.

кабинетами. Как тень, Брожу в дымнотекущей сети. Уж скоро золотистый день Ударится об окна эти,
Пересечет перстами гарь, На зеркале блеснет алмазом… Там: — газовый в окне фонарь Огнистым дозирает глазом.
Над городом встают с земли,— Над улицами клубы гари. Вдали — над головой — вдали Обрывки безответных арий.
И жил, и умирал в тоске, Рыдание не обнаружив. Там: — отблески на потолке Гирляндою воздушных кружев
Протянутся. И всё на миг Зажжется желтоватым светом. Там — в зеркале — стоит двойник; Там вырезанным силуэтом —
Приблизится, кивает мне, Ломает в безысходной муке В зеркальной, в ясной глубине Свои протянутые руки.

снежном серебре Стыдливо дрогнувшие плечи.
В марсельских белых кружевах Вы замечтались у портьеры: Кругом на низеньких софах Почтительные кавалеры.
Лакей разносит пряный чай… Играет кто-то на рояли… Но бросили вы невзначай Мне взгляд, исполненный печали.
И мягко вытянулись,- вся Воображенье, вдохновенье,- В моих мечтаньях воскреся Невыразимые томленья;
И чистая меж нами связь Под звуки гайдновских мелодий Рождалась… Но ваш муж, косясь, Свой бакен теребил в проходе…
Один — в потоке снеговом… Но реет над душою бедной Воспоминание о том, Что пролетело так бесследно.