Слайд 4
На задворках нашего села стояло на сваях длинное помещение из досок.
Я в первый раз здесь услышал музыку – скрипку. На ней играл Вася-поляк. О чём же рассказывала мне музыка? О чем-то очень большом. На что же жаловалась она? На кого гневалась? Тревожно и горько мне. Хочется заплакать, оттого что мне жалко самого себя, жалко тех, что спят непробудным сном на кладбище/
Вася, не переставая играть, говорил: «Эту музыку написал человек, которого лишили самого дорого. Если у человека нет матери, нет отца, но есть родина, он ещё не сирота. Всё проходит: любовь, сожаление о ней, горечь утрат, даже боль от ран, - но никогда не проходит и не гаснет тоска по родине. Эту музыку написал мой земляк Огинский. Написал на границе, прощаясь с родиной. Он посылал ей последний привет. Давно уж нет композитора на свете, но боль его, тоска его, любовь к родной земле, которую никто не может отнять, жива до сих пор.»
« Спасибо вам, дяденька», - прошептал я. «За что, мальчик?»- «За то, что я не сирота.» Восторженными слезами благодарил я Васю, этот мир ночной, спящее село, а также спящий за ним лес. В эти минуты не было для меня зла. Мир был добр и одинок так же, как я. Во мне звучала музыка о неистребимой любви к родине! Енисей, не спящий даже ночью, молчаливое село за моей спиной, кузнечик, из последних сил работающий наперекор осени в крапиве, отливающей металлом, - это была моя родина
… Прошло много лет. И вот однажды в конце войны я стоял возле пушек в одном польском городе. Кругом пахло гарью, пылью. И вдруг в доме, расположенном через улицу от меня, раздались звуки органа. Эта музыка разбередила воспоминания. Когда-то мне хотелось умереть от непонятной печали и восторга после того, как я слушал полонез Огинского. Но теперь та же музыка, которую я слушал в детстве, преломилась во мне и закаменела, особенно та часть, от которой я плакал когда-то. Музыка так же, как и в ту далёкую ночь, хватала за горло, но не выжимала слёз, не прорастала жалостью. Она звала куда-то, заставляла что-то делать, чтобы потухли эти пожары, чтобы люди не ютились в горящих подвалах, чтобы небо не подбрасывало взрывами. Музыка властвовала над оцепеневшим от горя городом, та самая музыка, которую, как вздох своей земли, хранил в своём сердце человек, никогда не видавший родины и всю жизнь тосковавший о ней. (По В.Астафьеву)