Концепты «радость-удовольствие» в русской языковой картине мира

данными концептами и определить область их оценки, на основании чего произвести сравнение сфер употребления данных понятий.
А также проследить реализацию смыслов исследуемых концептов в индивидуально-авторских картинах мира (На примере И.А.Бунина и Н.Набокова)

Он предстает как динамичное, деятельное существо. Ему свойственны определенные состояния – восприятие, желания, знания, мнения, эмоции и т.п. Каждым видом деятельности, типом состояния или реакции ведает своя система, которая концентрируется в определенном органе. Таких систем в человеке восемь. Мы остановим свое внимание только на одной – эмоциях, а в частности ее конкретных проявлениях в виде удовольствия и радости.

в таких двух ипостасях, которые иногда называются даже разными словами, противопоставленные, в частности, по признаку «высокий» – «низкий». Ярким примером такого рода ценностной поляризации может служить пара радость – удовольствие.

определяющими все остальные. Первое состоит в том, что радость – это чувство, а удовольствие всего лишь «положительная чувственно-физиологическая реакция». Второе и главное – в том, что радость относится к «высокому», духовному миру, в то время как удовольствие относится к «низкому», профанному, телесному (в статье А.Б.Пеньковского Радость и удовольствие в представлении русского языка).

способностями души, а удовольствие является атрибутом тела, сравним: душа радуется, радоваться душой, душевно рад (но не *душевно доволен) и плотские удовольствия (но не *плотские радости). При этом, поскольку оппозиция «душа – тело» уже входит в систему других аксиологически значимых оппозиций (высокое – низкое, небесное – земное, сакральное и т.д.), соответствующее распределение происходит и в паре радость – удовольствие.

доказательство теоремы или остроумная шутка доставляет нам именно удовольствие, а не радость. Интеллектуальные удовольствия стоят в русском языке в одном ряду с физиологическими и моторными и не пересекаются с тем рядом, где находятся радости.
Таким образом, удовольствие, будучи само по себе аксиологически по меньшей мере нейтральным, в русской языковой картине мира обнаруживает явную тенденцию к скатыванию в область отрицательной оценки: человек, одолеваемый жаждой удовольствий и проводящий свою жизнь в погоне за удовольствиями, нам жалок, а такой, который всегда доволен сам собой, своим обедом и женой, – смешон. Очевидную отрицательную оценку содержат слова довольство, довольство собой, самодовольство.

в рекламе (Два удовольствия в одном, удовольствие какое – сочных фруктов больше вдвое, удовольствие за рулем и т.д.) – естественно, в чисто гедонистическом ключе, без каких-либо отрицательных коннотаций. Такой концепт как «радость» же употребляется намного реже (Alpen Gold – твой момент радости) и является почти незаметным на фоне «удовольствия». Возможно, что в связи с происходящими в последние годы социальными изменениями постепенно изменится и заключенный в слове «удовольствие» концепт, и данное чувство в русской языковой картине мира будет приравнено к одному из «небесных».

что у него большое значение уделяется такому концепту как «радость», и именно он выступает и в роли небесного чувства, и в роли земного, в зависимости от контекста.
Под земным он понимает восприятие человеком жизни не через призму интеллекта, а через призму эмоций, например:
И тогда вся душа
У меня загорается радостью:
Я в пригоршни ловлю закипевшую пену волны –
И сквозь пальцы течет не волна, а сапфиры, - несметные
Искры синего пламени, Жизнь!
Под небесным же радость понимается как часть божественного в земном мире:
Не так же ль в радости случайной
Мечта взмахнет порой крылом –
И вдруг блеснет небесной тайной
Все потонувшее в былом?
Такой концепт как «удовольствие» в произведениях Бунина рассматривается крайне редко.

он избегает такого концепта, как «Радость», и лишь изредка использует«удовольствие». В отличие от Бунина, Набоков не разграничивает концепт на чувство земное и небесное в различных контекстах. Для того чтобы обозначить удовольствие как форму чего-то возвышенного, он вводит новый концепт – «наслаждение». Из-за чувственности большинства своих произведений, Набоков чаще всего использует только «наслаждение» и отвергает сами концепты «радость-удовольствие», считая их приземленными и малодостойными употребления. Например, в своем рассказе «Венецианка» он использует только этот концепт более пяти раз (Наслаждение длилось недолго, я начинал чувствовать, что мягко стыну; меня ожидает непокойная жизнь с ограниченным количеством горя, с ограниченным количеством наслаждения; именно в этой длинной внутренней искре – наслаждение от удара и т.д.)
На основании этого мы можем сделать вывод, что ни один из писателей не ориентируется на общеязыковое представление о данных концептах, а вводит новое, свое их понимание, которое довольно разнится с общепринятым.